Стоит побла­го­да­рить сторон­ни­ков Дональда Трампа за то, что они поспо­соб­ство­вали обна­же­нию очер­чен­ных выше проблем, подтолк­нув своего лидера к объяв­ле­нию 1 июня 2017 г. о выходе США из Парижского согла­ше­ния по климату.

Трампу удалось то, что было не под силу милли­о­нам эколо­ги­че­ских акти­ви­стов, сотням промыш­лен­ни­ков и даже папе Франциску: благо­даря ему ни для кого теперь не секрет, что все геопо­ли­ти­че­ские устрем­ле­ния опре­де­ля­ются клима­ти­че­ским вопро­сом, кото­рый нераз­рывно связан с вопро­сами неспра­вед­ли­во­сти и нера­вен­ства.

Выйдя из Парижского согла­ше­ния, Трамп нако­нец открыто объявил если не новую миро­вую войну, то во всяком случае войну за опре­де­ле­ние театра воен­ных действий: «Мы, амери­канцы, не явля­емся жите­лями общей с вами земли. Ваша земля может быть под угро­зой, но наша — нет!»

Так выяв­ля­ются поли­ти­че­ские (а значит, вскоре — воен­ные) и жизнен­ные след­ствия декла­ра­ции, ещё в 1992 г. прозву­чав­шей в Рио-де-Жанейро из уст Джорджа Буша-стар­шего: «Our way of life is not negotiable!»Наш образ жизни не явля­ется пред­ме­том пере­го­во­ров! (англ.). — Здесь и далее приме­ча­ния, отме­чен­ные звёз­доч­кой, принад­ле­жат пере­вод­чику. Во всяком случае, теперь очевидно: у людей, насе­ля­ю­щих терри­то­рию, кото­рую до сих пор назы­вали Западом, больше нет идеала общего мира.

Об этом свиде­тель­ствуют четыре исто­ри­че­ских собы­тия. Первое из них — Брексит. Та самая страна, кото­рая изоб­рела ничем не огра­ни­чен­ное ни на суше, ни на море простран­ство рынка, а в недав­нем прошлом неуто­мимо подтал­ки­вала Европейский Союз к превра­ще­нию в огром­ную торго­вую площадку, теперь, столк­нув­шись с необ­хо­ди­мо­стью принять несколько десят­ков тысяч бежен­цев, внезапно решила выйти из игры в глоба­ли­за­цию. Обратив взор к давно исчез­нув­шей импе­рии, она пыта­ется обосо­биться от Европы (ценой труд­но­стей, кото­рые чем дальше, тем больше кажутся нераз­ре­ши­мыми).

Вторым исто­ри­че­ским собы­тием в этом ряду стало избра­ние Трампа. На сей раз та самая страна, кото­рая навя­зала миру — и как беспо­щадно! — свою, очень специ­фи­че­скую, модель глоба­ли­за­ции, а неко­гда возникла в резуль­тате массо­вой эмигра­ции, уничто­жив­шей её корен­ное насе­ле­ние, теперь дове­рила свою судьбу чело­веку, обеща­ю­щему превра­тить её в крепость, куда будет запре­щён въезд бежен­цам, и больше не прихо­дить на помощь никому за преде­лами своего клочка земли, продол­жая в то же время беспар­донно вмеши­ваться тут и там в чужие дела.

Эта ново­яв­лен­ная забота о грани­цах со стороны тех, кто пропо­ве­до­вал их систе­ма­ти­че­ское стира­ние, сама по себе наво­дит на мысль о конце подня­того было на щит пред­став­ле­ния о глоба­ли­за­ции. Две из вели­чай­ших стран бывшего «свобод­ного мира» гово­рят другим: «Отныне наша исто­рия не имеет ничего общего с вашей. Идите к черту!»

Третье важное для нас исто­ри­че­ское собы­тие — это возоб­нов­ле­ние, расши­ре­ние и усиле­ние мигра­ци­он­ных пото­ков. В тот самый момент, когда все страны стал­ки­ва­ются с много­чис­лен­ными угро­зами глоба­ли­за­ции, многим из них прихо­дится орга­ни­зо­вы­вать приём на своём клочке земли милли­о­нов людей — пого­ва­ри­вают о десят­ках милли­о­нов! — кото­рых сово­куп­ное воздей­ствие войн, эконо­ми­че­ских неуря­диц и корен­ных изме­не­ний климата толк­нуло на поиск терри­то­рии, пригод­ной для жизни их самих и их детей.

Скажут, что эта проблема стара? Нет, ведь три описан­ных выше фено­мена суть лишь разные стороны одной мета­мор­фозы: само пред­став­ле­ние о земле ради­кально меня­ется. Та земля, что рисо­ва­лась в перспек­тиве глоба­ли­за­ции, исче­зает. В этом заклю­ча­ется новизна явле­ния, кото­рое стыд­ливо назы­вают «мигра­ци­он­ным кризи­сом».

Все мы чувствуем, что земля уходит у нас из-под ног, и это углуб­ляет наше смяте­ние. Мы осознаем, пусть в той или иной степени смутно, что сами нахо­димся в процессе мигра­ции к терри­то­риям, кото­рые нам пред­стоит заново открыть и обжить.

Причина тому — четвёр­тое исто­ри­че­ское собы­тие, наибо­лее важное и наиме­нее обсуж­да­е­мое. Оно произо­шло 12 декабря 2015 г. в Париже, в день приня­тия Соглашения о проти­во­дей­ствии клима­ти­че­ским изме­не­ниям на заклю­чи­тель­ном засе­да­нии Парижской конфе­рен­ции по климату COP21.

Истинное значе­ние этого собы­тия опре­де­ля­ется не тем, о чем дого­во­ри­лись деле­гаты, и даже не претво­ре­нием их дого­во­рён­но­стей в жизнь (нега­ци­о­ни­стыНегационизм — здесь: отри­ца­ние корен­ных изме­не­ний климата, идущих в насто­я­щее время. Также нередко имену­ется эколо­ги­че­ским скеп­ти­циз­мом. сделают всё, чтобы ему поме­шать). Это собы­тие важно потому, что все подпи­сав­шие конвен­цию страны, апло­ди­руя достиг­ну­тому согла­ше­нию, кото­рое каза­лось неве­ро­ят­ным, в тот же самый момент с ужасом поняли, что если бы они реши­тельно двину­лись к осуществ­ле­нию запла­ни­ро­ван­ных каждой из них модер­ни­за­ци­он­ных проек­тов, то обна­ру­жили бы отсут­ствие совме­сти­мой с этими проек­тами планеты. Им потре­бо­ва­лось бы несколько планет, но у них есть только одна.

А если нет планеты, земли, почвы, терри­то­рии, где мог бы распо­ло­житься Глобус глоба­ли­за­ции, к кото­рому устрем­лены все страны, значит, никому, ни одному чело­веку не дано отныне места, где он мог бы с уверен­но­стью чувство­вать себя «дома».

Каждый из нас, таким обра­зом, оказы­ва­ется перед вопро­сом: «Продолжаем ли мы питать иллю­зию бегства или уже нахо­димся на пути поиска обита­е­мой терри­то­рии для нас и для наших детей?»

Одно из двух: либо мы отри­цаем само нали­чие проблемы, либо пыта­емся призем­литься. Вот глав­ное, что сего­дня нас разде­ляет — куда резче, чем принад­леж­ность к правому или левому флангу.

Причём это отно­сится как к преж­ним жите­лям бога­тых стран, так и к их буду­щим жите­лям. К первым — потому что они пони­мают: планеты, подхо­дя­щей для глоба­ли­за­ции, нет, а значит, им придётся всесто­ронне изме­нить свой образ жизни. Ко вторым — потому что им придётся оста­вить свою преж­нюю, опусто­шён­ную землю и тоже научиться жить совер­шенно не так, как раньше.

Иными словами, мигра­ци­он­ный кризис стал всеоб­щим.

К мигран­там извне, пере­се­ка­ю­щим границы вслед­ствие жутких траге­дий, кото­рые заста­вили их поки­нуть свою родину, теперь нужно доба­вить мигран­тов изнутри, оста­ю­щихся на своих местах, но с болью осозна­ю­щих, что родина поки­дает их сама. Осмыслить мигра­ци­он­ный кризис так трудно именно потому, что он явля­ется симп­то­мом — более или менее вопи­ю­щим — опыта, общего для всех: осозна­ния того, что мы поте­ряли землю.

С учётом этого опыта можно понять отно­си­тель­ное безраз­ли­чие к тяже­сти ситу­а­ции — тот факт, что мы все оказы­ва­емся квие­ти­стами по отно­ше­нию к климату, наде­ясь, что «всё устро­ится само собой», и ничего не делая. Невозможно укло­ниться от вопроса о том, какое воздей­ствие оказы­вают на наше душев­ное состо­я­ние ежедневно полу­ча­е­мые ново­сти о состо­я­нии планеты. Не пред­став­ляя себе, как отве­тить на них, можем ли мы не почув­ство­вать себя опусто­шён­ными?

Это тревож­ное чувство, одновре­менно инди­ви­ду­аль­ное и коллек­тив­ное, придаёт избра­нию Трампа всё его значе­ние: в против­ном случае мы имели бы дело не более чем со сцена­рием для дешё­вого теле­се­ри­ала.

США могли выбрать одно из двух реше­ний: осознав масштаб клима­ти­че­ских изме­не­ний и степень своей ответ­ствен­но­сти за них, стать нако­нец реали­стами и отве­сти «свобод­ный мир» от края пропа­сти или — откре­ститься от всего. Те, кто скры­ва­ются за спиной Трампа, решили ещё несколько лет поте­шить Америку иллю­зи­ями, чтобы отсро­чить необ­хо­ди­мое призем­ле­ние, толк­нув другие страны в пропасть — возможно, безвоз­вратно.