Эбигейл Соломон-Годо о переосмыслении оппозиции «человек-животное», призракологии и художественных практиках как параллельной философии форме мышления.

В послед­ние двадцать лет идея пере­осмыс­ле­ния поня­тия живот­ного стано­вится все более популяр­ной. У этой идеи есть фило­соф­ская исто­рия, истоки кото­рой восхо­дят к Питеру Сингеру и австра­лий­ской фило­со­фии, а также поня­тию о правах живот­ных, имев­шему разного рода ответв­ле­ния. Но сама идея восхо­дит также к Деррида — его работа, посвя­щён­ная разде­ле­нию на живот­ное и чело­века, стала особенно замет­ной вехой в фило­со­фии и крити­че­ских иссле­до­ва­ниях.

Параллельно этому я начала заме­чать, что во многих совре­мен­ных худо­же­ствен­ных рабо­тах появ­ля­ется тема живот­ного. В них отра­зи­лось пони­ма­ние того, что (как это утвер­ждал Деррида) пред­ста­вить идею живот­ного как единую кате­го­рию, несмотря на огром­ное много­об­ра­зие живот­ной жизни, — значит уста­но­вить исклю­чи­тель­ность, сущност­ные каче­ства того, что назы­вают чело­ве­че­ским; то есть вели­кая бинар­ная оппо­зи­ция «чело­век и живот­ное» со всеми её вари­а­ци­ями — это оппо­зи­ция, требу­ю­щая пере­осмыс­ле­ния.

Я стала отме­чать, что в худо­же­ствен­ных произ­ве­де­ниях, связан­ных с внезап­ным появ­ле­нием призрака, призра­ко­ло­гией и нава­жде­нием, парал­лельно иссле­до­ва­лось, что значит консти­ту­и­ро­вать нечто в каче­стве «живот­ного» без учёта фило­соф­ских, биоло­ги­че­ских или есте­ствен­но­на­уч­ных идей о «живот­ном» как одной из бинар­ных оппо­зи­ций, закреп­ля­ю­щих суве­рен­ность и геге­мо­нию чело­века — всегда, конечно, пред­став­лен­ного как универ­саль­ный белый запад­ный субъ­ект.

Как худо­же­ствен­ные иссле­до­ва­ния призра­ко­ло­гии (hauntology) расша­ты­вают идеи о реаль­ном, психо­ло­ги­че­ском, вытес­нен­ном, так, думаю, и послед­ние худо­же­ствен­ные иссле­до­ва­ния оппо­зи­ции «чело­век — живот­ное» служат пони­ма­нию того, что отно­ше­ния подчи­не­ния и господ­ства, кото­рые в библей­ской тради­ции припи­саны Адаму, наде­лён­ному властью над целым миром, приво­дят в конце концов к эколо­ги­че­ской ката­строфе, кото­рую мы сейчас пере­жи­ваем, не имея ника­ких пред­став­ле­ний о том, чем это может закон­читься. Я, стало быть, не думаю, что работа худож­ника «иллю­стри­рует» фило­соф­скую мысль; скорее, те конкрет­ные примеры, с кото­рыми стал­ки­ва­ешься в совре­мен­ных худо­же­ствен­ных прак­ти­ках, пред­став­ляют парал­лель­ную форму мышле­ния, где созда­ётся ещё один способ осмыс­ле­ния тех же вопро­сов, проблем и проти­во­ре­чий, с кото­рыми рабо­тают фило­софы.