Елена Петровская о понятии множество, полемике Гоббса и Спинозы и логике социального действия.

Есть такое поня­тие, кото­рое сейчас все чаще и чаще употреб­ля­ется. Я, конечно, не претен­дую на то, что мы сего­дня его раскроем в полной мере, но, по край­ней мере, давайте попы­та­емся избе­жать неко­то­рых подвод­ных камней, кото­рые сопро­вож­дают его употреб­ле­ние в русском языке. Я имею ввиду поня­тие, — даже не знаю на каком языке его произ­не­сти, — multitudo может быть, если иметь ввиду проис­хож­де­ние латин­ское, ну, а по-англий­ски это multitude, multitude по-фран­цуз­ски. В общем, в языках латин­ского проис­хож­де­ния это слово вполне легко опозна­ва­емо.

Но возни­кают боль­шие проблемы с его пере­во­дом на русский язык в силу того, что уже усто­я­лось неко­то­рое пони­ма­ние нового соци­аль­ного субъ­екта как множе­ство, прихо­дится реаги­ро­вать на суще­ство­ва­ние такого слова в русском языке. Но нужно пони­мать, что множе­ство, конечно, ника­кого отно­ше­ния к мате­ма­ти­че­скому множе­ству не имеет, и, факти­че­ски, уместно вспом­нить о поле­мике, факти­че­ски суще­ство­вав­шей поле­мике Гоббса и Спинозы.

Речь идёт, конечно, о XVII веке, о теориях государ­ствен­ного устрой­ства, и вот сейчас эта поле­мика опять стано­вится акту­аль­ной в контек­сте тех разных интер­пре­та­ций поня­тия multitude, кото­рые пред­ла­гают соот­вет­ственно один и другой. Но нужно пони­мать, что Спиноза писал по латыни, на латин­ском языке, а Гоббс писал по-англий­ски. И вот, в своих трак­та­тах Гоббс употреб­ляет слово multitude, кото­рому он в одном месте даёт очень чёткое опре­де­ле­ние. Он гово­рит: «the dirt and dregs of men», имея ввиду «грязь и подонки людские», как у нас это пере­во­дили.

Действительно, таково отно­ше­ние Гоббса к толпе, собственно говоря, в его сочи­не­ниях это слово пере­во­дят поня­тием «толпа» и это верно, потому что это пере­даёт отно­ше­ние Гоббса к тому, что суще­ствует как несво­ди­мая плюраль­ность. И совер­шенно другим отно­ше­нием проник­нуты трак­таты Спинозы, но в них, — я имею ввиду поли­ти­че­ские трак­таты в первую очередь, но не только, — это слово пере­да­ётся в русских пере­во­дах 50-х как массы, народ­ные массы.

Я пони­маю, что сейчас суще­ствует поле­мика с поня­тием массы, как она сложи­лась уже в двадца­том веке, имея ввиду и исто­ри­че­ские, и теоре­ти­че­ские способы её прояв­ле­ния, так сказать, но тем не менее, конечно, мы имеем дело с массой, суще­ству­ю­щей как-то, что непод­во­димо под поня­тие, — вот так можно сказать, восполь­зо­вав­шись ещё кантов­ским опре­де­ле­нием; он зани­мался этой темой, темой подве­де­ния под поня­тие.

Есть совре­мен­ные теоре­тики множе­ства, такие, в первую очередь, как Антонио Негри и Майкл Хардт, кото­рые пыта­ются выстро­ить особую логику для множе­ства. Логика эта отли­ча­ется от логики фило­соф­ских поня­тий. Об этом гово­рит очень прямо Негри: он имеет ввиду, что мы стал­ки­ва­емся с неко­то­рым имма­нент­ным явле­нием. Если угодно, его фило­со­фия — это фило­со­фия имма­не­тизма, и, можно сказать, что это прояв­ле­ние жизни, множе­ство как соци­аль­ный субъ­ект, как попытка опре­де­лить, что есть новый соци­аль­ный субъ­ект; это прояв­ле­ние жизни, но как тако­вое оно не может быть описано на языке абстрак­ции, и оно не может быть подве­дено под поня­тие именно потому, что любое подве­де­ние под поня­тие сразу разру­шает ту систему отно­ше­ний, кото­рая и опре­де­ляют этот новый объект, условно говоря, — потому что даже слово объект принад­ле­жит старому фило­соф­скому словарю и надо пони­мать, что это уже есть услов­ная объек­ти­ви­за­ция, опред­ме­чи­ва­ние, то, чего не должно быть совер­шено в отно­ше­нии особой живой реаль­но­сти, како­вой явля­ется совре­мен­ная масса.

Но если опре­де­лять эту совре­мен­ную массу, то скорее всего мы можем о ней гово­рить в терми­нах соци­аль­ного действия, пони­ма­ете, как на каком языке вы можете гово­рить о действии, то есть, факти­че­ски. Негри, как концеп­ту­аль­ного отца этого поня­тия, если угодно, инте­ре­сует дина­мика самой соци­аль­ной борьбы. И вот мне кажется, поня­тие множеств (что делать, мы поль­зу­емся им), это то, что пыта­ется удер­жать в себе именно дина­ми­че­ский след действия. Это сложно. Негри разра­ба­ты­вает целую логи­че­скую схему для того, чтобы концеп­ту­а­ли­зи­ро­вать такую задачу. Конечно, в этом он во многом опира­ется на Спинозу, он явля­ется блестя­щим интер­пре­та­то­ром Спинозы, но здесь у него есть едино­мыш­лен­ники, и я бы, между прочим, в числе тако­вых назвала Жан-Люка Нанси, кото­рого инте­ре­сует логика тел, но не инди­ви­дов, не атомар­ных отвле­чён­ных единиц, но именно логика тел, постольку поскольку тела всегда нахо­дятся в отно­ше­ниях друг с другом.

Я думаю, что одно из ключе­вых слов для пони­ма­ния множе­ства и для опре­де­ле­ния множе­ства есть поня­тие отно­ше­ния. Это не неко­то­рые устой­чи­вые отно­ше­ния, и не неко­то­рые отдельно взятые отно­ше­ния, так сказать, а это целая система отно­ше­ний, в кото­рые вклю­чены эти сингу­ляр­но­сти (ещё одно слово, я боюсь, что его следует опре­де­лять отдельно); но, тем не менее, я бы, конечно, акцен­ти­ро­вала момент взаи­мо­дей­ствия. И вот логика взаи­мо­дей­ствия инте­ре­со­вала, конечно, Спинозу и факти­че­ски уже Спиноза отри­цает дого­вор­ные теории госу­дар­ства, в отли­чие от Гоббса, кото­рого инте­ре­сует именно обще­ствен­ный дого­вор, ведь Спиноза в своих трак­та­тах отста­и­вает идею само­кон­сти­ту­и­ро­ван­ного права: «Сколько мощи, столько права», — гово­рит Спиноза, а это озна­чает, что нет ника­ких посред­ству­ю­щих звеньев между действием и обра­зо­ва­нием неко­то­рой формы, в кото­рой это действие прини­мает общий вид. И мне кажется, что эта линия, ну, конечно, это пере­тол­ко­ва­ние спино­зизма приме­ни­тельно к совре­мен­ной ситу­а­ции, — вот эта линия даёт нам боль­шие надежды в пони­ма­нии того, что проис­хо­дит сего­дня в пони­ма­нии возмож­но­стей того, куда ведёт нас соци­аль­ная борьба, потому что никто не снимал проблему соци­аль­ной борьбы с повестки дня.